После периода накопления запасов и ожесточенных конфликтов из-за этих запасов и других ресурсов, я полагаю, что этих основных товаров хватит, чтобы поддерживать жизнь небольшого числа выживших в течение периода от года до десяти лет который можно назвать льготным периодом. Этот период после первоначальной катастрофы, в течение которого выжившие могли бы получить доступ к оставшимся запасам, товарам и некоторой инфраструктуре, был бы чрезвычайно полезен для обеспечения выживания человечества, прежде чем выжившие овладеют базовыми навыками выживания.
С потерей населения происходит «декорреляция» выживших. Население, сократившееся до сотен тысяч выживших, вероятно, будет рассредоточено относительно небольшими группами по сотни или тысячи человек. Учитывая такое распределение выживших, для вымирания человечества должно произойти очень много катастроф — примерно в одно и то же время и по всему миру. Но типы катастроф, с которыми, вероятно, столкнутся выжившие, будут лишь слабо или совсем не «коррелированы» между группами выживших или во времени (например, между несколькими поколениями).
Другими словами, даже если некоторый режим сбоев весьма вероятен для конкретной группы в определённый период времени (засуха может стать последним гвоздём в гроб для групп выживших в одном регионе), это всё же не приводит к вымиранию человечества, так как многие другие группы останутся невредимыми. Исторически так сложилось, что различные группы людей были относительно независимыми (распределёнными по разным регионам, подверженными различным социальным и экологическим давлениям), что, по всей видимости, делало человечество относительно устойчивым. Можно указать на множество обществ, которые рушились и не восстанавливались, но человечество в целом оказалось очень жизнестойким — отчасти потому, что оно состояло из множества неоднородных групп, рассредоточенных по всей планете.
Автор публикации
Комментарии: 597Публикации: 64Регистрация: 31-05-2022
Думаю, крайне маловероятным, что человечество вымрет (в течение примерно одного поколения) в результате катастрофы, которая приведёт к гибели 50% населения мира, но не повлечёт за собой серьёзного ущерба инфраструктуре (например, разрушенных дорог, мостов, зданий, линий электропередач и т. д.) или экстремальных изменений климата (например, похолодания).
Другой вариант. Потеря 99,99% населения, повреждение инфраструктуры и изменение климата (например, глобальная война, в которой применялось биологическое и ядерное оружие). Какова вероятность того, что выжившие будут настолько рассредоточены, что численность каждой отдельной группы окажется ниже минимальной жизнеспособной численности популяции?
Безусловно, процент потери важен.
Потеря населения должна быть невероятно экстремальной, чтобы привести к вымиранию. Минимальная жизнеспособная популяция (100–1000 человек, при условии достаточного баланса полов) очень мала по сравнению с нынешней численностью: для восстановления популяции необходимо выжить всего 0,00001% живущих сегодня людей. В некотором смысле, существует очень высокая планка вымирания.
Даже если предположить, что любая группа из 100 или 1000 выживших имеет 99% вероятность полного уничтожения (из-за неспособности прокормить себя, найти воду или пережить стихийные бедствия), всё равно практически гарантировано, что хотя бы одна группа выживет.
Вероятность вымирания очень высока, если предположить, что любая группа из 1 миллиона выживших имеет 99%-ный шанс быть уничтоженной. Но, опять же, чтобы поверить в такой высокий риск вымирания, нужно предположить, что практически никто из этого миллиона не выживет и не оставит потомство с 99% вероятностью.
Ancel
Безусловно, процент потери важен.
Да, к примеру, в сценарии, в котором катастрофа приводит к гибели 90% населения (800 миллионов выживших), серьёзному повреждению инфраструктуры и изменению климата — например, серьёзной глобальной ядерной войне, вызвавшей ядерную зиму, — я считаю, что вопрос о том, смогут ли люди удовлетворить свои основные потребности, становится более сложным.
Люди выживут без критически важных систем (например, промышленных систем производства продовольствия, водоснабжения и энергоснабжения), полагаясь на товары, уже имеющиеся в продуктовых магазинах, запасы продовольствия и источники пресной воды.
После того, как эти запасы закончатся, я ожидаю, что несколько десятков миллионов людей смогут выживать неограниченное время, занимаясь охотой, собирательством и натуральным сельским хозяйством (освоив за этот льготный период все необходимые навыки, которыми они ещё не обладали).
Один из способов, которым различные группы выживших могут стать декоррелированными, связан с тем, что группы, вероятно, окажутся в регионах, по-разному пострадавших от первоначальной катастрофы. Например, некоторые регионы могут быть полностью разрушены, в то время как другие получат более умеренный ущерб инфраструктуры. На самом деле, крайне сложно придумать сценарий, при котором катастрофа имела бы одинаковые последствия для всего мира — когда во всем мире была бы одинаковая степень повреждения инфраструктуры, одинаковое количество оставшихся товаров и материалов, одинаковая интенсивность любых изменений климата, одинаковые темпы распространения патогенов и смертности.
Хотя легко представить, что катастрофа, вызвавшая коллапс цивилизации, может создать непригодные для жизни условия в одних регионах, другие регионы пострадают не так сильно (другой пример: ядерная зима может сделать Северное полушарие непригодным для сельского хозяйства, но не всё Южное полушарие). Такое географическое разнообразие означает, что даже если мы можем представить себе сценарий, который выглядит невыносимым для некоторых регионов, люди, оказавшиеся в менее пострадавших районах (или перебравшиеся туда), должны иметь гораздо больше шансов на выживание.
Кстати, большинство экспертов, разделяли мнение о том, что, хотя временный отказ критически важных систем на региональном уровне представляется вероятным, крайне маловероятно, что все критически важные системы выйдут из строя по всему миру .
Род Homo выживал тысячи лет без сложных систем жизнеобеспечения, занимаясь охотой и собирательством сотни тысяч лет, а Homo sapiens вел оседлое земледелие более десяти тысяч лет. Они делали это, несмотря на меняющийся климат и хищников, используя лишь примитивные орудия труда. Это, по крайней мере, некоторые доказательства того, что выжившие в катастрофе могли делать это снова — вероятно, в течение тысяч лет.
С другой стороны, большинство людей, живущих сегодня, не знали бы, как выжить без поддержки наших современных систем продовольствия и водоснабжения. Это может показаться свидетельством того, что исторический опыт не так много говорит нам о вероятности выживания людей, столкнувшихся с крахом современной цивилизации. Таковы сейчас люди, так они устроены.
Стоит заметить, существует неопределенность, которая заключается в том, сократят ли изначально большое количество выживших, многие из которых будут сражаться друг с другом, льготный период настолько, что у выживших не будет достаточно времени, чтобы освоить навыки выживания, необходимые им после этого периода.
Полагаю, что вероятность исчезновения одной группы не зависит от вероятности исчезновения другой. Мне кажется, это вполне логично, учитывая, что существует множество факторов, влияющих на отдельные группы или подгруппы, но не затрагивающих все группы в целом. Например, загрязненный источник воды, используемый несколькими группами, может значительно повысить уровень заболеваемости в этих группах, возможно, даже привести к их исчезновению, но группы, находящиеся далеко, не пострадают.
Смотрю вы оптимисты все-таки.)) Современная глобальная цивилизация более устойчива ко многим типам сбоев, более едина и в некоторых отношениях более хрупка. Локальный коллапс можно было бы сдержать, как это произошло после опустошения Европы во время Второй мировой войны или бывшего советского блока после падения коммунизма. В каждом случае шок был амортизирован более широкой мировой экономикой, а локальные последствия были радикальными и длились десятилетиями, но падение уровня жизни было краткосрочным, порядка одной жизни, и очевидно, что глобальный прогресс с лихвой компенсировал это в среднесрочной перспективе. Однако глобальный коллапс, вероятно, не оставил бы аутсайдеров или преемников, которые могли бы принять эстафету, как… Подробнее »
Если мы хотим узнать об устойчивости или хрупкости человеческого общества, полезно извлечь уроки из предыдущего опыта нашего вида. Проблема в том, что, поскольку коллапс — относительно редкое явление, у нас не хватает данных. Один из способов получить более обширную выборку — обратиться к всё более отдалённому прошлому. Но насколько глубоко в прошлое можно заглянуть, чтобы всё ещё получить полезный образец? Люди в их современном виде живут на этой планете уже около 200 000 лет. Глобальное общество, которое мы имеем сейчас, очень отличается от племён охотников-собирателей далекого прошлого, но мы всё ещё принадлежим к одному виду. Чёткого разрыва между ними и… Подробнее »
История человеческого вида мало говорит о риске вымирания, с которым сталкивается глобальная цивилизация. Это разложение экзистенциального риска подразумевает, что использование последних 200 000 лет для оценки вероятности естественных экзистенциальных рисков является неправильным эталонным классом. Племена охотников-собирателей слишком сильно отличаются от нашей современной глобальной цивилизации, чтобы приравнивать их выживание к нашему. Хотя вероятность возникновения рисков, вероятно, остаётся постоянной во времени, сам риск — нет; он меняется со временем в зависимости от уязвимости и степени подверженности данного общества конкретной опасности.
Если общества охотников-собирателей слишком отличаются от наших, чтобы быть информативными, то как насчёт более поздних обществ? Давайте согласимся, что 200 000 лет — это слишком мало, и мы не можем сделать много выводов из данных глубокой истории нашего мирового сообщества. Другой часто обсуждаемый предел — 10 000 лет, поскольку это примерно время, когда люди начали формировать общество, более сложное, чем общество охотников-собирателей. Следующий часто обсуждаемый предел — около 250 лет назад, когда мы перешли от преимущественно аграрной к преимущественно индустриальной цивилизации. Влияли ли эти события на цивилизацию настолько существенно, что мы больше не можем проводить сравнения?
До сих пор мы утверждали, что, поскольку общества различаются по степени подверженности и уязвимости к опасностям, для понимания рисков для современного общества нам необходимо рассматривать общества, достаточно похожие на современные, а затем использовать количественную базу данных археологических свидетельств, чтобы попытаться определить, когда общества становятся достаточно похожими на наше. Другой способ исследовать эту переносимость человеческого опыта во времени — это рассмотреть, что, по нашему мнению, обеспечивает успешное функционирование современного общества, и проверить, придерживались ли общества прошлого тех же правил.
На мой взгляд, изучение обществ прошлого, которые вышли за рамки охотников-собирателей и развивались в течение нескольких тысяч лет, достигнув высокого уровня сложности, может быть полезно для понимания нашего современного общества. Однако это справедливо только в том случае, если промышленная революция не изменила наше общество настолько, что сравнение стало невозможным. Вопрос о том, так ли это, всё ещё остаётся открытым. Лично я склонен считать, что содержательные сравнения всё ещё возможны, особенно когда речь идёт об общих тенденциях, лежащих в основе фундаментального поведения человека.
Да . Стратегия с небольшими группами людей будут жизнеспособы. как малочисленыне народы на севере России например.